Бессмертники — цветы вечности - Роберт Паль

До позднего вечера в маленькой тесной комнатке шел разговор о больших и опасных делах уфимских боевиков. Под конец командир припас две новости.

— На днях на своей квартире был арестован и отправлен в тюрьму член нашего совета сотник Михаил Кадомцев.

Новость ошеломила всех. По тому, как горячо и возбужденно обсуждали ее члены совета, Иван понял, что этот незнакомый ему Кадомцев был их очень близким товарищем и другом, возможно, одним из руководителей организации. Потеря такого человека — всегда большая беда.

— К счастью, как мне стало известно, — продолжал командир, — никаких прямых улик о причастности Михаила к операциям в Воронках и Деме у жандармов пока нет Допросы им ничего не дадут. Так что посмотрим, как станут развиваться события дальше.

Строгим взглядом окинув сгрудившихся вокруг него товарищей, он закончил:

— И последнее. Несколько дней назад в Симе произошло стихийное восстание рабочих. Имеются убитые и раненые Сейчас там свирепствуют каратели. В уфимскую тюрьму доставлено около ста арестованных, в числе которых имеются и боевики симской дружины. Партийный комитет уже предпринимает меры по оказанию помощи пострадавшим и прежде всего тем, кому угрожает судебная расправа. Наша задача — помочь ушедшим в подполье: документами, деньгами, одеждой — всем, что в наших силах.

— Где Михаил Гузаков? Что с ним? — зашумели вокруг.

— Гузаков ушел в горы. За его голову объявлена награда в десять тысяч рублей. Тебе, Новоселов, тебе, Горелов, тебе, Литвинцев, приказываю: разыскать Гузакова и, чего бы это ни стоило, доставить в Уфу. К моему возвращению он должен быть здесь, причем в самой лучшей форме Все, товарищи, вернусь с конференции, соберемся, побеседуем. Всё!

Когда члены совета разошлись, командир подошел к нему и, тепло улыбаясь, протянул руку.

— Давайте знакомиться, Литвинцев. Я — Иван Кадомцев, начальник здешних боевых дружин, тысяцкий. Старший инструктор, или начальник штаба, в отъезде. Уверен, ему тоже было бы приятно и интересно познакомиться с вами. Впрочем, скоро увидитесь: постараемся вернуться поскорее.

— Михаил Кадомцев — ваш брат? — поинтересовался Иван.

— Да, один из моих братьев.

— И что же теперь будет? Насколько я понял из вашего разговора…

Кадомцев нахмурился, не дал договорить.

— Не надо об этом, Литвинцев. Смерть любому из нас — не сестра и не тетка, а ведь делаем же мы свое дело! Надеюсь, она вас тоже не очень пугает?

— Пуганый уже, товарищ тысяцкий! Счел бы за честь и высшую награду погибнуть за революцию.

— У нас тоже так считают… А Михаилу, если потребуется, поможем. Да и сам он себя тоже в обиду не даст: уж мы-то его знаем!

На пороге тепло распрощались. Крепко пожимая Ивану руку, Кадомцев сказал:

— Включайся в работу, тезка, времени на раскачку у нас нет. Познакомься с нашими бомбистами, помоги с устройством мастерской. Подумайте с Накоряковым, где можно было бы разжиться взрывчаткой и оружием… Это ничего, что я перешел на «ты»?

— Вполне ничего… А кто этот Накоряков?

— Да вот же рядом стоит, — усмехнулся Кадомцев. — Узнаю товарища Назара: из другого всю подноготную вытянет, а о себе — ни слова! Так, что ли, Николай?

В темноте Иван не видел лица Назара, лишь услышал его знакомый тоненький хохоток…

Домой возвращались поздно вечером. По темной Гоголевской улице дошли до самого бельского спуска, затем по Фроловской обогнули Соборную площадь и напротив парка спустились на свою Средне-Волновую. После всего услышанного спать не хотелось. Не заходя в дом, прошли через огород к бане, сели на холодную, запорошенную снегом лавку, закурили.

— Ну, как наш совет? — тихо спросил Калинин. — Познакомились?

— Познакомились, — с готовностью отозвался. Иван, — хорошие ребята, боевые, такие дела делают — любо-дорого!

— Ну а командир наш?

— И командир… Только мягковат, кажется, командирской жесткости маловато. Не так?

Калинин снисходительно засмеялся.

— Это вы его в деле не видели. В деле Иван Кадомцев совсем другой человек. Никому из нас в смелости не уступит!

— На Воронках, и в Деме он командовал?

— Он и Михаил.

— То, что Михаил арестован, знаешь?

— Уже знаю. Только из Михаила им все равно ничего не выбить. Да и не долго ему там сидеть.

— Думаешь, выпустят? Или…

— Плохими были бы мы боевиками, если бы так просто уступали «фараонам» своих командиров!

Иван помолчал, покатал в ладонях холодный влажный снежок.

— Такие дела сгоряча не решаются, Александр.

— А у нас все решается не сгоряча. Вот вернутся Эразм, Иван — что-нибудь придумают.

— А Эразм — это кто?

— Эразм? — хмыкнул Калинин. — Эразм, товарищ Петро, — это личность!

— Еще один Кадомцев?

— Старший из трех. Сами мы видим его не часто, но все, что делаем, прежде через его голову проходит.

— Из отслуживших, поди?

— Поручик. В войне с японцами, кажись, ротой командовал.

— Офицер-большевик? — недоверчиво покосился Иван. — Может ли такое быть, браток?

— Не знаю, может или нет, а у нас есть.

— Невероятно… Были бы у нас тогда такие командиры, мы бы в два счета батюшку-царя без флота оставили!

— А лейтенант Шмидт? — напомнил Александр.

— Лейтенант Шмидт, братишка, у нас на всю Россию был один. И другого такого не будет.

Иван почувствовал, как резко сжалось стиснутое спазмами горло, и замолчал.

Молча выкурили по второй.

Нехотя потащились в дом.

— Давно не читал ничего нашего. Не найдется ли чего на ночь?

— Кое-что найду, — пообещал Калинин. — Только по боевой части, конечно, политики сейчас не имею.

После ужина Александр проводил Ивана в его комнату и протянул несколько мелко исписанных и изрядно уже потрепанных листков.

— Что не поймете, завтра обговорим, хорошо?

— Спасибо…

Забравшись под одеяло, он развернул листки и принялся жадно читать:

«Для подготовки к массовому вооруженному восстанию, для конкретизации идей вооруженного восстания, для самозащиты партии при… комитете РСДРП создается боевая организация. Из соображений конспиративности, с одной стороны, и для охвата широких масс рабочих и деревенской бедноты в обостренный момент классовой борьбы, с другой, боевая организация строится из трех дружин конусом в три этажа…»

То, что он читал, не имело в рукописи названия, но всем своим строем и назначением походило на боевой устав. Пробежав прочитанное еще раз, он удовлетворенно кивнул («Молодцы братишки-уральцы!») и стал читать дальше:

«…Боевая организация во внутреннем распорядке жизни и технических военно-боевых вопросах автономна.

…Один из членов комитета РСДРП делегируется на постоянно в руководящий коллектив боевой организации и осуществляет в случае надобности  в е т о  императивного мандата.

…Сотник (начальник, тысяцкий) вводится в состав комитета партии. Сотник переносит на рассмотрение комитета вопросы, не получившие разрешения в совете боевой организации…»

Все четко и понятно: боевая организация создается как вооруженная сила партии, вполне подчиненная ей и подконтрольная ее работникам. Очень и очень правильно. Только так, единственно так!..

На какое-то время его остановило совершенно непонятное ему  «в е т о  императивного мандата», но смысл в общем был ясен, и он принялся изучать следующие параграфы:

«…Первая дружина подбирается кооптацией из преданных, надежнейших членов партии… состоит из выборных: 1) сотника (тысяцкого), десятских (сотских) стрелковых и специальных отрядов (десятков, сотен) и представителя комитета РСДРП, которые и составляют руководящий коллектив боевой организации — Совет… и 2) кооптированных инструкторов, которые при сотнике (тысяцком, начальнике отряда) составляют штаб во главе со старшим инструктором (начальником штаба).

…Вторая дружина подбирается кооптацией из членов партии, отлично понимающих предстоящие задачи и трудности. 2-я дружина всегда «под ружьем», всегда «на действительной службе». Дружина делится на отряды (десятки, сотни, тысячи) стрелков, гренадеров (бомбистов), разведчиков, саперов, связистов, Красного Креста и т. п. Каждый боевик 2-й дружины проходит полный курс обучения, в случае неуспеха переводится в 3-ю дружину. Каждый боевик 2-й дружины подбирает, организует и обучает (под руководством боевика 1-й дружины) свой пято́к из третьей дружины. Боевики 2-й дружины имеют оружие у себя.

…В третьей дружине состоят все члены партии, не несущие повседневной работы в 1-й и 2-й дружинах, беспартийные рабочие и деревенская беднота, находящиеся под влиянием партии и на деле идущие под лозунгами большевиков. Боевики 3-й дружины обязательно проходят курс боевого обучения, состоят в пятка́х и являются под ружье по сигналу или по приказу пято́шников. Боевики 3-й дружины оружия при себе не имеют».